8 лет назад я хоронил своего дядю. На кладбище я не мог смотреть на плач и горе родственников и ушел бродить по кладбищу. Вскоре я очутился у старой могилы, там стоял памятник, могилу украшали цветы. На памятнике было выгравировано имя. Фотография отсутствовала, но был светлый силуэт, по которому можно было разглядеть черты. Я стоял и рассматривал памятник, как почувствовал, как за спиной кто-то стоит и пронзает меня взглядом. Мне вдруг стало холодно и неуютно. В ту же секунду мою ладонь охватил холод, как будто кто-то холодный взял меня за руку. Я кинулся прочь.
Выбежав за пределы кладбища, я увидел маму, которая меня уже искала. Увидев мою перепуганное лицо, обняла меня. Она решила, что я расстроился из-за похорон.
Даже когда мы ехали домой, я постоянно ощущал присутствие того холода рядом. В ту ночь я боялся ложиться спать, но положили меня в одной комнате с сестрой, поэтому легко заснул.
Всю ночь мне снилось, что кто-то гонится за мной. Это был здоровенный мужик с красными глазами. Он загнал меня в тупик, и тут появился мой дядя. Он поманил меня рукой, и я вбежал в открывшуюся дверь.
Там, сев рядом он рассказал мне, что произошло со мной на кладбище. Тот холод, который я ощущал целый день – это дух самоубийцы. Самоубийц должны хоронить за кладбищем, а родственники не обратили на это внимание. И теперь этот дух не может обрести покой и пытается забрать кого-нибудь с собой. В тот день это был я. Дядя сказал так же, что дух будет меня звать с собой. И чтобы я ни в коем случае не оборачивался на его слова.
В следующее мгновение я открыл глаза. Я перевернулся к стене и услышал голос сестры. Она звала меня по имени, но вспомнив слова дяди, я не шевелился, а только крепче зажмурил глаза. Голос становился все грубее и грубее и начал походить на мужской бас. Звал он меня до утра.
А как начало рассветать, голос пропал. Утром я спросил сестру, звала ли меня та. Она недоуменно посмотрела на меня и сказала, что всю ночь проспала.
Я не знаю, что это было. Может, приснилось мне все, и дядя и голос, зовущий меня. Но только холод меня более не преследовал.