Духовные водители

Духовные водители

Понятие «двойника», или «духовного водителя» (целем), стало устойчивым элементом каббалистического учения, несмотря на связанные с ним сомнительные ассоциации. Его интерпретировали и как астральное тело, и как психологическую проекцию, и как явление Шехины, но в действительности целем — это символ чрезвычайно глубокого сосредоточения, достигаемого в ходе медитации. Абулафия описал возможности, которые таит в себе это состояние сознания, и призвал своих последователей соблюдать на этой стадии исключительную осторожность. Этот уровень медитации, на котором дыхание должно стать настолько глубоким и медленным, что его почти невозможно различить, Абулафия называл «обиталищем духов» или «третьей ступенью лестницы». Он соответствует той стадии медитации Меркабы, на которой мистик встречал эфирную форму себя самого. Этот опыт открывал перед каббалистом прежде недоступные ему возможности для самопознания. Но если он не был достаточно осторожен, встреча с мысленной проекцией своего «я» могла причинить ему вред. Ангельские существа, проводники и помощники, могли в мгновение ока преобразиться в шедим — опасных демонов. В упражнении на связывание мистик мог насытиться силой, символически воплощённой в подобных мыслеобразах, но медитации такого рода не годились для слабовольных людей. Мудрецы периода таннаев неоднократно предупреждали об опасности безумия, подстерегающей тех, кто принимает свои психические проекции за реальность. Чтобы предотвратить эту опасность, они всегда медитировали группами. Но, как мы видели на прискорбном примере товарищей рабби Акибы, даже опытнейшие мастера подчас становились жертвами галлюцинаций, сопутствующих изменениям схемы дыхания и ведущих к сенсорной дезориентации. Угроза самообмана сохраняется всегда, когда человек медитирует не из искреннего желания достичь Небытия, а ради обретения сверхъестественных способностей. И по мере того, как место трезвомыслящих учителей и преданных учеников мало-помалу занимали оккультисты и толпы их малограмотных последователей, вера в астральные проекции и «материализацию» духовных водителей крепла и разрасталась.

«Двойник», которого каббалисты, работавшие с перестановкой букв в традиции Абулафии, воспринимали в состоянии сенсорной дезориентации, представлял собой возвышенное, более чистое подобие «я» самого мистика (то, что древнегреческие неоплатоники называли «даймоном»). Но впоследствии сложилось ошибочное представление, что в действительности он будто бы является ангелом — хранителем и проводником, всегда готовым откликнуться на призыв своего хозяина. Для того, чтобы заставить этого «ангела» предсказать будущие события и повлиять на их ход, каббалисту якобы достаточно было погрузиться в экстатический транс.

Удачные пророчества, с которыми выступал сам Абулафия, вне сомнения, разжигали в его последователях желание также сделаться пророками. Большинство его непосредственных учеников, судя по всему, были готовы к очистительным процедурам и упражнениям, необходимым для самосовершенствования. Но среди тех, кто встал на путь Абулафии уже после его смерти, оказалось немало таких, кто в своих попытках призвать духовного водителя преследовал куда менее возвышенные цели. Повальное увлечение общением с небесными сущностями не ослабевало в каббалистических кругах с шестнадцатого по восемнадцатый век. Провансальский каббалист Иаков из Марвежа даже составил руководство по «вопросам к небесным вестникам», а рабби Иосиф Тайтазак проводил коллективные вызывания духовных водителей.

Впрочем, ангел-маггид, явившийся в шестнадцатом веке Иосифу Каро за накрытым столом накануне субботы в Сафеде и наставивший его в тайнах Торы, почти не представлял интереса для христианских каббалистов девятнадцатого века, таких как неизвестный автор «Книги тайной магии Абрамелина Мага, изложенной, как передал её Авраам Еврей своему сыну Ламеху». Подобные псевдокаббалистические тексты приобрели в девятнадцатом веке, особенно в Англии и Франции, высокий авторитет, вытеснив исконно еврейскую традицию и подменив её теософской версией, популярной и по сей день. В то же время возрос интерес к разнообразным сверхъестественным феноменам — спиритизму, френологии, гипнотизму, магнетизму, жизни после смерти и т.п., — в результате чего образ ангела-хранителя претерпел ещё одну трансформацию и был истолкован как астральное тело человека. С наступлением новой индустриальной эры материалисты, стремившиеся не столько освободиться от эго, сколько сколотить состояние, принялись манипулировать всем, что ещё оставалось от древнего учения, в своих прагматических целях. И к началу двадцатого столетия границы между каббалой и верой в сверхъестественное полностью размылись.