Ты будешь жить долго

В этом году мне исполнилось 85 лет, но благодаря милости Божией и Вашим заговорам я себя чувствую очень хорошо. Память у меня крепкая, глаза зоркие и даже голос без хрипоты, что обычно бывает у всех старых людей. Когда я не смотрю в зеркало, мне совсем не верится, что я такая старая. Я с удовольствием читаю Ваши заговоры. Хочу Вам написать о том, о чем я никогда и никому не говорила, кроме моей покойной мамы. То, что я Вам расскажу, – абсолютная правда. Возможно, Вы захотите опубликовать мой рассказ. Сказать по правде, мне бы этого очень хотелось, хоть какая-то будет память обо мне, когда я умру.

Произошло это более полвека назад, мне тогда было 14 или 15 лет. Я жила с мамой и семилетним братиком Егором. Однажды, когда мама была на работе, я, мой брат и еще четверо ребят отправились в лес. Я, как и мои друзья, ходила каждый день собирать ягоды и грибы, заготавливая их на весь год. В тот год, как никогда, было много грибов и ягод. Так получилось, что я отстала от ребят и заблудилась. Вначале я не испугалась; мне казалось, что еще чуть-чуть – и я наткнусь на своих друзей. Но время шло, и я их не находила. Наконец я устала бегать и кричать, уселась под осиной я громко заревела. Я плакала и не заметила, как ко мне подошли трое стариков. Вернее, это были два деда и одна старуха. Одеты они были как-то странно, а главное, все они были не из нашего села. Я стала спрашивать их, как выйти из леса на дорогу. И тогда они сказали, что проводят меня. Я поднялась, взяла корзину, и мы вчетвером пошли. По дороге старушка спросила:

– Здорова ли Настасья? Почем нынче хлеб?

Я удивилась, откуда эта старуха могла знать мою мать. И только я ее об этом хотела спросить, как странная бабушка сказала:

– Скажи матери, пусть она срочно продает дом и всю скотину. Скоро Ваше село скроет вода, и тогда она не сможет выручить денег за скотину и за дом. И еще скажи ей, пусть она пуще глаз бережет Егорку, особливо когда ему исполнится девять лет. А коль он этот возраст переживет, то тогда поживет долго.

– А я? – вдруг сорвался вопрос с моего языка.

– А ты, – ответила незнакомка, – будешь жить долго. Детей в школе будешь учить, только вот у тебя самой деток не будет.

Я повернула голову в сторону старушки, чтобы спросить, а откуда ей это известно, но ни дедов, ни старухи рядом не оказалось. В это время мы уже вышли из лесу на дорогу, которая вела к нашему селу. Не понимая, что происходит, куда могли подеваться люди, я вскрикнула и со всех ног бросилась домой.

Вечером я обо всем рассказала своей маме. Она встревожилась и стала расспрашивать меня, как звали тех, кто со мной шел, и во что они были одеты. Я, как могла, описала их одежду и сказала имя той старухи. Во всяком случае, то имя, которым она назвалась. Неожиданно мама разрыдалась. Она сказала, что это была ее мать, которая умерла до моего рождения. Я слушала маму, но мне ее предположение казалось странным и диким. Как могли покойники вывести меня из леса? Тогда мама сняла замок с сундука и достала из него старый, потрепанный портрет. К моему изумлению, с портрета на меня глядело лицо той, с кем я говорила в лесу.

Вы можете спросить: как же так, в доме хранился портрет, а я его до этого не видела? Но многие ли из Вас рассматривают фотокарточки и портреты тех, кто давно уже умер и Вам незнаком? Эти лица даже не отпечатываются в памяти. И только такая неожиданная встреча заставила меня запомнить образ незнакомки.

Через месяц была сходка, и нам объявили, что пришло распоряжение о переселении людей, так как по нашей местности будет проходить водохранилище. Наше село тоже подпадало под затопление.

На маму так повлиял мой рассказ, что она тут же все распродала и это впоследствии нас очень выручило. Ведь многие селяне не успели продать ничего, да и некому было продавать. Все переселялись, а скот просто оставляли на погибель, так как его невозможно было забрать с собой. Переехав в город, я действительно выучилась и долгое время работала учителем, а потом директором школы.

У меня было все: любимая работа, авторитет, награды. Но не было у меня детей и семьи.

Мой брат Егор умер в возрасте девяти лет, а вот я живу до сих пор и должна прожить еще два года. Во всяком случае, так мне было сказано тогда в лесу.

Обо всем этом я не рассказывала никому, кроме своей мамы. Так как боялась, что меня могут посчитать ненормальной. Да и суеверный страх тоже мешал.

Теперь я уже ничего не боюсь. Я так давно живу и я так стара, что мне нечего бояться.


Из письма Алексеевой Таисии Егоровны

С одной стороны хорошо знать наперёд, что проживёшь долго. Но с другой стороны всю жизнь знать, что у тебя не будет детей...