Четверо вошли в Пардес

Четверо вошли в Пардес[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]

Как рассказывает Вавилонский Талмуд : «Четверо вошли в Пардес [Райский Сад]: Бен-Азай, Бен-Зома, Ахер и рабби Акива. Сказал им рабби Акива: “Когда вы достигаете плит чистого мрамора, не говорите: „Вода! Вода!“ — потому что сказано: „…рассказывающий небылицы долго не устоит пред Моими глазами“” (Теилим, 101:7). Бен-Азай глянул — и умер; о нем Писание говорит: “Дорога в глазах Г-спода смерть тех, кто предан Ему” (Теилим, 116:15). Бен-Зома глянул — и повредился (в уме), и о нем Писание говорит: “Мед нашел ты — ешь в меру, а то пресытишься им и его изрыгнешь” (Мишлей, 25:16). Ахер — порубил посадки; рабби Акива (вошел в мире) и вышел в мире». (Хагига, 14б)
Видение воды в предании о «четверых, вошедших в Пардес» (по нью-йоркскому списку «Гекалот Зутарти», 8128)
Загадочное предостережение Акивы о том, что нельзя говорить «Вода! Вода!», приблизившись к «камням чистого мрамора», очевидно подразумевает какое-то известное место, через которое визионер проходит в своем небесном путешествии. Из всех талмудических и мидрашических версий предания о Пардесе данное предупреждение присутствует только в версии Вавилонского Талмуда (А11—19). Ни Тосефта, ни Иерусалимский Талмуд, ни «Толкование на “Песнь Песней”» его не содержат; отсутствует оно и в рассказе от первого лица в «Гекалот Зутарти»/«Меркаба Рабба» (А—С) — самой ранней из дошедших до нас версий этого предания.
Как уже отмечалось, раздел B версии «Гекалот» представляет собой редакторскую вставку, дополняющую изначальное предание. Часть этой вставки, общая для всех четырех сохранившихся манускриптов, по-видимому, перенесена непосредственно из талмудической версии, не содержащей предостережения Акивы. Далее редакторы «Гекалот Зутарти» (Нью-Йорк, 8128) и «Меркаба Рабба» (Нью-Йорк, 8128) расширили этот общий материал по-разному. Материал, содержащийся только в «Меркаба Рабба» (Нью-Йорк, 8128), включает в себя предостережение Акивы (B1b) в форме, дословно совпадающей с параллельными местами из двух списков Вавилонского Талмуда (Лондон, 400 и Ватикан, 171). Но установить порядок старшинства двух этих источников не представляется возможным, и никаких дополнительных пояснений к интересующему нас отрывку в «Меркаба Рабба» (Нью-Йорк, 8128) не приводится[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку].2 Что касается материала, содержащегося только в «Гекалот Зутарти» (Нью-Йорк, 8128), то B2с совпадает почти дословно с  «Толкованием на “Песнь Песней”» 1.28. Однако в «Гекалот Зутарти» (Нью-Йорк, 8128) (B2a—b) введен материал, не встречающийся ни в одном из талмудических и мидрашических источников и, вероятно, имеющий прямое отношение к смыслу предостережения Акивы из Вавилонского Талмуда, хотя само это предостережение в данной версии не приводится:

Цитата :

B2a: Бен Азай заглянул в шестой дворец и увидел сияние воздуха мраморных камней, которыми был вымощен тот дворец, и тело его не смогло этого вынести, и он открыл свой рот и спросил их: «Эти воды — какова природа их?» — и умер. О нем в писании сказано: «Дорога в очах Господних смерть святых Его» (Пс. 115:15).
B2b: Бен Зома взглянул на сияние во мраморных камнях и подумал, что это вода, и тело смогло вынести и не спросить их, но разум его не смог этого вынести и был сокрушен — он лишился рассудка. О нем в писании сказано: «Нашел ты мед, — ешь, сколько тебе потребно…» и т.д. (Притч. 25:16)

Здесь смерть Бен Азая и недуг Бен Зомы (истолкованный как безумие) объясняются как следствие некоей галлюцинации: мраморные камни лишь походили на воду, но в действительности водой не являлись. При виде их Бен Азай не смог удержаться от вопроса и в результате умер. Бен Зома сумел воздержаться и не задать вопрос, но это потребовало от него такого умственного напряжения, что он не выдержал и обезумел. По-видимому, оба персонажа знали, что задавать этот вопрос нельзя, однако их осведомленность нельзя объяснить ссылкой на предостережение Акивы, так как в этой версии предания оно отсутствует. К кому обращен этот вопрос, также не сообщается, но понятно, что описанная галлюцинация связана с созерцанием шестого дворца. В «сиянии», исходящем от камней, нет ничего необычного, но смысл упоминания о «воздухе» в B2a остается неясным.
Очевидно, весь этот материал связан с другим эпизодом из гекалотических текстов, в котором речь идет, как и в данном отрывке, о вратах шестого дворца. В этом эпизоде предание о четверых, вошедших в Пардес, не упоминается, однако мистик созерцает (или же ему показывают) некое подобие воды, но этот внешний облик — лишь иллюзия. Если он не сможет распознать иллюзию и спросит об этой мнимой воде, то будет сочтен недостойным войти в шестой дворец, и ангельские стражи схватят его и обвинят в происхождении от поклонявшихся золотому тельцу. Из непосредственного контекста явствует, что редакторы сохранившихся версий расценивали этот эпизод как испытание, и в этом же ключе его толкуют большинство современных комментаторов. В компиляциях гекалотических текстов сохранились две существенно различные редакции данного эпизода. Прежде всего необходимо понять, что означает область входа в шестой дворец, и познакомиться с выводами других исследователей относительно этого загадочного эпизода и его значения.
Космический храм
Как мы уже видели, Пардес из предания о четверых отождествляется с небесным храмом вообще и с его святая святых — в особенности. Это тождество следует понимать в связи с основным структурным мотивом еврейских текстов, повествующих о восхождении на небеса: визионер в своем путешествии проходит через ряд помещений некоего космического храма. В большинстве описаний помещения этого храма не просто располагаются «на небесах», но и сами представляют собой отдельные уровни «небес». Такая модель космоса заложена уже в самом раннем из подробных описаний восхождения на небеса — в Эфиопской книге Еноха 14:8—25. Здесь путешествие Еноха подразделяется на три отдельных этапа, на первом из которых визионер приближается к стене, соответствующей либо ограде, которая в Иерусалимском храме отделяла внешний двор от внутреннего, либо (что, с функциональной точки зрения, то же самое) ограде между внутренним двором и святилищем. Затем следует «большой дом» (святилище), внутри которого располагается еще один дом (святая святых), в котором сокрыт божественный престол. Как я уже отмечал в других работах, в трехчастной структуре этого храма отражены представления о трех небесах, засвидетельствованные в других ранних книгах Еноха. По мнению большинства комментаторов, схожая трехуровневая космология первоначально была представлена и в Завете Левия, хотя в более поздней версии количество небес возросло до семи. В этом тексте уровни небес явственно понимаются как дворы и постройки космического храма: наивысшее из небес прямо названо «святая святых».
Павел в своем рассказе о том, как он был «восхищен до третьего неба», вновь обращается к более простой трехчастной модели, но в поздней апокалиптической литературе на смену ей приходит семиярусная структура небес. Семичастная модель обнаруживается и в тринадцати «Песнях субботней жертвы» из Кумрана, где семь святилищ небесного храма очевидно тождественны семи небесам. Особенно наглядно это тождество предстает в описании седьмого святилища — святая святых:

Цитата :

Пой[те хвалу] Бо[гу], который Уж[асен] в силе, [все вы, о духи знания и света], дабы [вос]славить [всем] вместе великолепно сияющую твердь [Его] святого святилища.
[Хвалите Е]го, о вы, бог[оподобные] духи, дабы хвалить во веки и [в]еки [веков] твердь высочайшего неба, все [стропила] и стены его, [в]есь [обли]к его, труд устр[оения его].
Параллельные выражения «твердь Его святого святилища» и «твердь высочайшего неба» определенно свидетельствуют о том, что святая святых и есть наивысшее из небес. Это подтверждается еще и тем, что у «высочайшего неба» в этом описании имеются «стропила» и «стены».

Обращаясь к гекалотическим текстам, мы обнаруживаем, что в «Книге небесных дворцов» 18:3—4 и в «Массекет Гекалот», §4 все семь дворцов располагаются на высочайшем из семи небес. Но, с формальной точки зрения, эти два текста несколько нетипичны для гекалотического корпуса: первый из них относится к апокалиптическому жанру, а второй представляет собой достаточно традиционную компиляцию мидрашей. Ни в том, ни в другом тексте не описывается собственно практика восхождения на небеса. А между тем во всей остальной гекалотической литературе прямые упоминания об этой практике всегда неразрывно связаны с описанием визионерского путешествия через семь гекалот, отчетливо тождественных семи небесам. Так, например, в очень подробном описании визионерского путешествия Нехунии бен ха-Каны в «Гекалот Раббати» через семь гекалот к видению Меркабы не содержится упоминаний о том, чтобы этому путешествию предшествовало еще какое-то другое восхождение на высочайшее небо. Более того, о практика путешествия здесь уподобляется подъему по лестнице и упоминается «нисхождение» через семь небес, очевидно аналогичное восхождению. В заключительной главе «Маасе Меркаба» Акива утверждает, что он смотрел «из дворца первой тверди на седьмой дворец» (или, по нью-йоркской рукописи, «…на дворец седьмой тверди»). Таким образом, семь гекалот здесь — те же семь небес.
Модель мира, включающая в себя семь небес, весьма типична для раввинистической литературы, хотя иногда упоминаются и альтернативные модели с тремя или всего с двумя небесами. Эта семичленная структура, без сомнения, вторит семи планетарным сферам греческой космологии и/или семи небесам, о которых идет речь в некоторых шумерских и вавилонских магических текстах. Соответствие между семиуровневым космосом и устройством Иерусалимского храма может подразумеваться в «Келим» 1.6—9, где перечисляются десять участков Иерусалима последовательно возрастающей святости. Три из них находятся за пределами храма, а семь — внутри храма. Относительно точного местоположения границ между этими участками высказывались различные мнения, однако все толкователи сходятся на том, что в храме выделялось семь уровней святости. Согласно рабби Йоси, последовательность уровней выглядела так: 1) участок внешнего двора, в который не допускались неевреи; 2) двор женщин; 3) двор Израиля; 4) двор священников; 5) участок между жертвенником и входом в святилище; 6) помещение святилища и 7) святая святых. При сравнении этой схемы с более простой трехчленной моделью из Эфиопской книги Еноха, 14 обнаруживаются три соответствия: уровень 1 из модели Йоси соответствует «стене» из книги Еноха, а уровни 6 и 7 — двум «домам». Таким образом, можно предположить, что более сложное семичастное подразделение храма развилось на основе трехчастной схемы, в которой участок между двором, закрытым для неевреев (или «стеной»), и зданием святилища был подразделен на четыре зоны последовательно возраставшей святости (участки 2—5 по схеме Йоси). Из всего этого следует, что семи- и трехуровневые модели мира соотносятся со структурой храма приблизительно так:
При сопоставлении семиярусной схемы из гекалотических текстов со структурой храма обнаруживается, что врата шестого дворца, где и происходит эпизод с водой, соответствует входу в здание святилища. То, что переход в пространство святилища включает в себя некий элемент опасности, пожалуй, неудивительно, но сам характер этой опасности в эпизоде с видением воды пока остается неясным.
Перевод © Анна Блейз, 2012

---

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]В каббалистической традиции Пардес считается олицетворением Божественной мудрости.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]Впрочем, стоит отметить, что «Меркаба Рабба» (Нью-Йорк, 8128) история встречи Ахера с Метатроном (B2d) занимает промежуточное положение между 3 Енох. 16:1—5 (вероятно, первоисточником этого компонента) и более ранней рукописной версией b.Hag. 15a. Поэтому не следует также сбрасывать со счетов и возможность влияния «Меркаба Рабба» (Нью-Йорк, 8128) (B2d, а также, вероятно, и B1b) на версию Вавилонского Талмуда.