Сефер Йецира: Книга Творения

Введение

"Сефер йецира", или "Книга Творения", основополагающий для еврейской мистической традиции трактат, представляет собой комментарий к 1-й главе книги Бытия. Он дошел до нас в трех основных версиях: краткой, длинной и версии Саадьи Гаона; в наиболее пространной редакции его объем не превышает 2 тыс. слов1. В этом небольшом, но чрезвычайно емком сочинении содержится оригинальное учение о творении мира, времени и человека посредством букв еврейского алфавита и 10 мистических чисел-сфирот. Говоря о стиле трактата, исследователи отмечают, что, возможно, именно его лаконизмом и некоторой таинственностью объясняется постоянный интерес к этой книге еврейских философов и каббалистов, а впоследствии и некоторых христианских мистиков. Свыше тысячи лет ее истолковывают самыми разнообразными способами; весьма противоречивыми оказались и результаты многочисленных научных исследований этого текста, проведенных в XIX и ХХ вв.

На протяжении столетий "Сефер йецира" служила важнейшим и наиболее авторитетным источником, излагающим вопросы космогонии, буквенной мистики и магии (в частности, на ее тексте были основаны техники создания искусственного человека - голема). В конце ХV в. трактат был переведен на латынь, приобретя широкую известность и популярность среди христианских мистиков и каббалистов эпохи Ренессанса. Он занял особое место в ряду европейских трактатов, посвященных созданию искусственных антропоидов - алхимических гомункулов и механических кукол.

К "Сефер йецира" написаны десятки комментариев, которые можно разделить на четыре основные группы:
1. Философские комментарии. Авторами наиболее известных из них были Саадья Гаон (882-942)2, Дунаш ибн Тамим (Х в.)3, Шабтай Донноло (913-982)4. Йехуда Галеви интерпретирует "Сефер Йецира" в одной из глав своей знаменитой книги "Кузари"5.
2. Каббалистические (написаны в соответствии с учением о сфирот, появившемся в конце ХII - начале ХIII в.). Комментарий Исаака Слепого (1160-1236) стал первым систематическим изложением нового каббалистического учения. В дальнейшем эту книгу комментировали такие известные каббалисты, как Моше б. Нахман (Нахманид, 1194 - 1267), Авраам Абулафия (1240-1296?), Иосеф Гикатилла (1248-1323), Моше Ботарель (Ботриль) (ХV в.), Моше б. Яаков из Киева (1449-1530), Ицхак Лурия (1534-1572), Элияху б. Шломо (Виленский Гаон, 1720-1797). Один из наиболее известных каббалистических комментариев начала ХV в. приписывается Аврааму б. Давиду (1120-1198), отцу Исаака Слепого. Общее количество каббалистических комментариев приближается к 50-ти. Кроме того, авторы многих каббалистических трактатов, чьи Произведения не были посвящены "Сефер йецира" специально, демонстрируют свое знакомство с этой книгой.
3. Магические. Они связаны с созданием искусственного антропоида - голема. В этой группе следует отметить прежде всего комментарии, созданные германскими хасидами ХII-ХIII вв. (автором наиболее известного из них был Элиезер б. Йехуда из Вормса) 6.
4. Написанные христианскими каббалистами.

Наибольший интерес представляют каббалистический и магический подходы, так как именно они оказали значительное влияние на традицию христианского понимания данного текста.

"Сефер йецира": происхождение текста и его основные идеи

Традиционно авторство книги приписывается патриарху Аврааму, отсюда еще одно ее название - "Отийот де-Авраам Авину"7. Однако если судить по лингвистическим особенностям, текст был записан не ранее П в. н. э., так как его язык сходен с языком Мишны8. Впервые "Сефер йецира" упоминается в поэмах Элеазара Калира (ок. 6 в.) и Барайте ди-Шмуэль ха-катан (конец VIII в.). Тем не менее в научной литературе высказываются разные версии относительно времени ее создания: от II в. до н. э. - до VIII-IX вв. н.э.

Среди возможных источников "Сефер йецира" обычно называют греческие магические папирусы, учение неопифагорейцев, учение Плотина о числе, гностический трактат IV в. "Пистис София" и др. Ш. Пинес указывает на сходство концепции сфирот в "Сефер йецира" с так называемыми протяженностями из проповедей Псевдо-Клемента (ПI в.), а М. Идель отождествляет описание процесса творения человека в этой книге с традицией Шиур Кома (со П в. н.э.). В целом вполне вероятным представляется утверждение Шолема о том, что основная часть "Сефер йецира", хотя и содержит добавления послеталмудическогопериода, была написана между ПI и VI в., вероятнее всего в Палестине, неким благочестивым евреем, обладавшим познаниями в области мистицизма. При этом цели автора имели скорее спекулятивный и магический, нежели экстатический характер9.

Вместе с тем ряд исследователей склоняются к признанию более раннего происхождения трактата. Так, Г. Струмза, высказывая гипотезу об иранском происхождении теории сфирот, потенциально "удревняет" текст. Существует и еще одна, в сущности противоположная, точка зрения о времени создания и источниках этого текста, которую выдвигают в основном специалисты по исламу. С. Вассерстром, например, утверждает, что некоторые аспекты буквенной мистики "Сефер йецира" заимствованы из шиитских источников, а потому этот трактат не мог появиться ранее IX в.

В "Сефер йецира" кратко излагаются вопросы космологии и космогонии. В первой главе рассказывается о сфирот, а в остальных пяти - о значении отдельных букв в процессе творения. Текст начинается с рассуждения о том что Всевышний сотворил мир 32-мя чудесными путями, под которыми автор имеет в виду еврейский алфавит (22 букв мистических чисел. Эти 10 чисел понимаются как 10 бесконечных свойств Творца. Первые четыре связаны с Началом и Концом, Добром и Злом, а оставшиеся шесть - с шестью измерениями пространства (высота, глубина и четыре стороны света). Шесть последних сфирот, как сказано в тексте, "запечатаны" тремя буквами Тетраграмматона (йод, хей, вав). Именно этот мотив "запечатывания" Вселенной объединяет "Сефер йецира" с магическими папирусами и "Пистис София". П. Хайман указывает в этой связи на аналогию с магическими практиками опечатывания жилища с целью защитить его от злых духов.

При этом особо подчеркивается, что 10 сфирот образуют некое замкнутое целое, ибо "конец их внедрен в их начало, и их начало - в их конец", и они вращаются одна в другой. Таким образом, 10 основных принципов составляют единство, которое при этом вовсе не считается тождественным Божественному единству.

Онтологический статус сфирот не вполне ясен из самого текста. С одной стороны, они "созданы" или "начертаны", т. е. являются некими сотворенными сущностями. Именно такое понимание легло в основу философских комментариев к "Сефер йецира". С другой стороны, они называются "духом", "глубиной добра", "глубиной зла", что дало возможность каббалистам рассматривать сфирот как часть Божественного бытия. Именно в этом состояло принципиальное новаторство раннекаббалистического сочинения "Сефер ха-бахир" и "Комментария на "Сефер йецира" Исаака Слепого.

Далее в тексте рассматриваются 22 буквы еврейского алфавита в их связи с творением. Создание этих букв описано следующим образом: "Он начертал их, высек их, взвесил их, комбинировал и переставлял и сотворил ими душу всякого создания". Все реальные существа в трех космических слоях - в мире, во времени и в человеческом теле (на языке книги это "мир", "год", "душа") - появились в результате взаимодействия 22 букв, или, иными словами, путем "221 врат"10, т. е. комбинаций букв в группы по две. "Каким образом взвесил и измерил? Алеф со всеми ними и всех их с Алеф. Бет со всеми ними и всех их с Бет. Гимел со всеми ними и всех их с Гимел. И все вращаются вокруг".

Все вещи в мире содержат в себе эти лингвистические элементы и существуют благодаря сокрытой в них силе. Основа этой силы - единственное Имя, т. е. Тетраграмматон. Как отмечает Шолем, для "Сефер йецира" "мировой процесс - это, по своей сути, процесс лингвистический, основанный на неограниченном количестве комбинаций букв. Комбинации "основных букв" содержат в себе корни всех вещей, а также противоположность между добром и злом (онег не-нега). "Двадцать две буквы основания. Он устроил их в виде сферы, с 221 вратами. Туда и обратно вращается сфера. И это знак: нет большего блага, чем наслаждение, и нет худшего зла, чем бедствие.

Кроме всего прочего, 22 буквы неким образом структурируют тело человека. Буквы разделяются на три группы: три матери, семь двойных, 12 простых. Тремя буквами-матерями были созданы воздух, вода и огонь в мире; три времени года; три части человеческого тела - голова, живот и грудь. Семь двойных букв отождествляются с семью основными оппозициями: мудростью-глупостью, богатством-бедностью, плодовитостью-бесплодием, жизнью-смертью, господством-рабством, миром-войной, красотой-безобразием. Семь двойных букв связаны также с пятью планетами, солнцем и луной; семью днями недели и семью отверстиями в теле мужчины и женщины. 12 простых букв ассоциируются с речью, мыслью, хождением, зрением, слухом, действием, совокуплением, обонянием, сном, гневом, питанием, смехом. Кроме того, они связаны с 12 месяцами в году, 12 знаками зодиака и с другими 12 частями человеческого тела. В конце текста сказано о том, что все три группы организованы в виде оппозиций и во всех трех присутствует некое примиряющее и уравновешивающее начало. Например, огонь стремится наверх, вода вниз, а воздух занимает срединное положение между ними.

Из текста "Сефер йецира" не вполне понятно, каким образом соотносятся между собой сфирот и буквы. Г. Шолем указывает на то, что творение букв связано со второй сфирой, называемой здесь "Духом". Вместе с тем буквами Божественного имени "запечатаны" шесть нижних сфирот.

В 6-й главе трактата содержится про странное рассуждение о том, что Авраам (согласно Быт 12:5) в Харане "сделал души", и удалось ему это именно потому, что он "смотрел и видел, и понял, и исследовал, и начертал и выбил", т. е. повторил именно те действия с числами и буквами, которые совершал Всевышний при сотворении мира.

"Сефер йецира" в каббалистической традиции

Каббалистические комментарии и разнообразные Трактовки "Сефер йецира" каббалистами можно разделить на две большие группы, соответстующие двум значительным направлениям внутри самой каббалы: 1) теософско-теургические и 2) экстатические.

К первому типу принадлежит большой корпус каббалистических сочинений. Основные подходы и принципы восприятия "Сефер йецира", характерные для этой группы, сформулированы уже первым комментатором - Исааком Слепым. Комментарий, написанный им, по всей вероятности, на основе собственного мистического опыта, Представляет собой своеобразный синтез философских подходов к "Сефер йецира". Сфирот у него впервые отчетливо понимаются одновременно и как некая иерархическая структура Божественного бытия и сотворенного Мира, и как когнитивные категории. Сфирот описываются здесь в терминах конечного и бесконечного. Одно из названий сфирот - "мида" (измерение), именно этот аспект обращен к сотворенному, конечному миру, именно он схватывается и отражается в человеческом языке, в отдельных именах, которые мы присваиваем сфирот. В каком-то смысле этот аспект связан с ущербностью человеческого восприятия. Он не существует объективно, вне человеческого постижения, тогда как в Своей ноуменальной сущности сфирот представляют единство и обращены к Бесконечному, восприятие которого человеку недоступно.

Ко второй группе принадлежат сочинения Авраама Абулафии, его учеников и последователей. Их внимание в значительной мере сосредоточено на учении о буквах, а не на сфирот11. В результате осмысления "Сефер йецира" в этой школе возникает и формируется специфическое учение о языке. Развивая тезис "Сефер йецира" о том, что 22 буквы еврейского алфавита есть "22 буквы основания"12, Абулафия считает иврит одновременно праязыком и языком творения. Бог выбрал этот язык и сделал его языком творения и откровения, произведя от него также языки всех народов. Даже графический облик еврейских букв рассматривается в качестве предмета соглашения между Всевышним и пророками, тогда как форма букв любого другого языка - как результат соглашения между людьми.

Согласно учению Абулафии, язык представляет собой наилучший объект для приложения мистических усилий. Именно он является силой, сдерживающей душу в границах обыденного, а потому деятельность по лингвистической деконструкции в широком смысле этого слова (от текста до смысла) является мистической par excellence13. М. Идель показывает, что эта деконструкция носит гораздо более радикальный характер, нежели современные практики подобного рода, однако, в отличие от современных деконструктивистов, "убивающих Бога с целью обожествить текст", адепты пророческой каббалы деконструируют текст с тем, чтобы обрести опыт более непосредственного восприятия Божества. Таким образом "Сефер йецира" становится в этом кругу основным пособием по "радикальной герменевтике".

"Сефер йецира" и еврейские магические практики

Исходя даже из предложенного нами краткого изложения трактата, можно обратить внимание на то, что Бог предстает в этой книге великим Магом, который творит мир, комбинируя буквы, а Авраам лишь успешно подражает Его первому, так сказать прамагическому, действию. Не вполне ясно, что подразумевал автор "Сефер йецира" под сотворением душ Авраамом. Исходя из той роли, которую приписывает Аврааму мидраш, в Харане были "сотворены" прозелиты. Однако вполне возможно, что автор рассматриваемого нами текста имел в виду творение того, что впоследствии называлось "голем", с целью продемонстрировать идолопоклонническому Харану силу истинного Бога- Творца14.

Впервые смутные упоминания о практиках сотворения живого существа при помощи книги "Хилкот йецира" встречаются в трактате Санхедрин (65б). Согласно талмудической легенде, р. Ханина и р. Гошайя (IV в. н. э.), благодаря частым занятиям этой книгой, создали "трехлетнего теленка" и съели его. В средневековых текстах содержится не сколько основных типов описания создания и оживления Голема. Обычно для формирования "тела" Голема используется смесь из особо Чистых земли и воды. Далее все части этого "тела" магическим образом наделяются соответствующими комбинациями букв из "Сефер йецира". Первые более или менее подробные изложения подобных практик встречаются в сочинениях средневековых германских хасидов. Хасид предстает перед нами не только праведником и аскетом, но и повелителем стихий и даже магическим Творцом, создающим из праха Голема. Он уверен в силе тайного Имени, а правильные манипуляции с ним гарантируют создание искусственного человека. Наделяя каждую часть "тела" Голема соответствующими буквами и комбинируя их, творец создает живое тело, однако, как правило, не обладающее способностью говорить. 221 ворота, о которых мы читаем в "Сефер йецира", Понимаются здесь как комбинации согласных с различными огласовками. По всей вероятности, здесь идет речь о инициатических практиках, которые призваны актуализовать процесс творения мира. Сотворение Голема сходно с сотворением Адама, который был создан из праха, собранного с четырех концов земли или из алтаря. Цель этих занятий заключалась в демонстрации адептом своих познаний в сфере "Божественной мудрости".

Важно отметить, что начиная с хасидских практик ХIII в. процедура создания и одушевления Голема с помощью буквенных комбинаций несла в себе некую опасность для мага-творца, связанную с вмешательством в глубинные механизмы бытия. Видимо, поэтому, наряду с рецептами сотворения Голема, до нас дошли и рецепты его уничтожения.

На протяжении столетий практика создания и оживления искусственного существа оценивалась и осмыслялась по-разному. С одной стороны, такая процедура понималась как актуализация процесса сотворения человека, т. е. как своего рода инициатическое действо, возможность достичь состояния пророчества через создание Голема и комбинирование букв Божественного имени и еврейского алфавита. С другой стороны, уже из талмудической легенды известно, что оживший Голем может служить своемусоздателю. Этот аспект особенно выделяется в значительно более поздних легендах о создании Голема, относящихся к XVII-XIX вв.

"Сефер йецира" в христианской каббале и масонстве

Христианские исследователи познакомились с "Сефер йецира" не позднее второй половины ХV в. Родоначальник христианской каббалы Пико делла Мирандола (1463-1494) изучал каббалистические комментарии к "Сефер йецира", переведенные для него крещеным евреем Шмуэлем бен Ниссимом Абульфараджем (известным как Флавий Митридат), и использовал их в своих знаменитых "каббалистических тезисах" и других сочинениях. В одном из писем Пико говорит о древности этого трактата (автором которого он считал в соответствии с традицией Авраама) и о том, как каббалисты раскрывают с его помощью Божественные тайны.

В 1488 г. в Риме некий еврей Ицхак перевел на латынь и сам текст "Сефер йецира". Эта книга была известна и знаменитому гебраисту и христианскому каббалисту Иоганну Рейхлину (1455-1522), вдохновленному содержащимися в ней описаниями лингвистического творения мира посредством буквенных перестановок. "Сефер йецира" неоднократно цитирует в своих трудах известный ренессансный мыслитель, собиратель разнообразных материалов по магии, герметизму и каббале Агриппа Неттесгеймский (ок. 1465-1532). В частности, описывая различные методы каббалистической герменевтики, он приводит развернутые таблицы двухбуквенных комбинаций, составленные на основе "Сефер йецира". Этот трактат приобретает все большую известность и популярность в христианской среде и, в сущности, как отмечает современный исследователь А. Килхер, после Рейхлина и Агриппы "Сефер йецира" становится для христиан метонимическим обозначением Каббалы как таковой.

Эта небольшая, но загадочная книга привлекала христианского читателя эпохи Ренессанса, занятого поисками "предвечной мудрости" и единой универсальной традиции, сразу несколькими аспектами своего учения. Однако главный интерес несомненно был связан с содержащимся там представлением об иврите как священном языке, буквами которого был сотворен мир. Эта концепция, во-первых, предоставляла богатейшие возможности для герменевтики библейского текста; во-вторых, она закладывала фундамент для новой космогонии, космологии и натурфилософии, исходящих из того, что иврит - подлинный язык природы, а его буквы - первоэлементы, изначальные "кирпичики" всего творения; в-третьих, она обладала притягательной силой для адептов магического искусства, поскольку, повторяя лингвистические процедуры, описанные в "Сефер йецира", человек мог пытаться изменить порядок вещей и даже создать новые сущности.

Так или иначе, именно в это время складывается центральное для христианской каббалы учение о том, что еврейский язык является некой первоосновой тварного мира, его "метафизической грамматикой", универсальной архитектоникой всех вещей. Анализируя "Сефер йецира", И. Рейхлин пытался постичь скрытый смысл еврейских букв, усматривая в них некие метафизические формы. Он отмечал, что "в толковании (еврейского. - Авт.) алфавита сокрыто много смыслов, поскольку, как сказано в "Сефер йецира", 22 буквы суть основа мира и закона" ("fundamentum mundi et legi"), и "из них вышло все написанное и все созданное". Об иврите как совершенной метафизике или "гармонической структуре мироздания" говорил в то время и известный францисканский богослов и христианский каббалист Франческо Джорджио (1467-1540). Христианский каббалист и экзегет, епископ Агостино Джустиниани (1470-1536) в комментарии к Псалмам ссылается на "Сефер йецира" как на источник учения о сфирот.

Вместе с тем на смену богословско-теоретическому подходу к этому еврейскому тексту достаточно часто приходил магический интерес, возвращающий нас к тому, что уже было сказано о Големе. В средневековой Европе существовали многочисленные учения о создании искусственного человека (еще больше было связанных с ними разнообразных легенд). С одной стороны, возможность сотворения и оживления человекообразного существа связывалась с алхимическими трансформациями (например, у Парацельса), с другой - с попытками изготовить некое механическое существо, куклу, а затем магическими средствами превратить ее в существо разумное (предания называют среди создателей подобных "творений" Альберта Великого и Раймунда Луллия).

XV-XVII вв. были эпохой разнообразных магических экспериментов (в том числе касавшихся буквенной магии), однако мы остановимся лишь на одном, вероятно наиболее ярком, примере магического осмысления "Сефер йецира" в христианской среде, который приводится в сочинениях известного гуманиста Лодовико Лаццарелли (1450-1500). Как отмечает О. Ф. Кудрявцев, "круг интересов Лаццарелли отражал духовные устремления его времени: не только классическая, римская и греческая, словесность, но и оккультные науки; он преуспел в математике и астрологии, был сведущ в алхимии, подозревался в занятиях магией. Его внимание приковывали потаенные религиозно-мистические учения, в особенности герметизм, иудейская каббала, христианский неоплатонизм. Не случайно Лаццарелли взялся одним из первых за изучение древнееврейского языка"15 и освоил его в достаточной мере для того, чтобы свободно читать еврейские богословские и каббалистические сочинения, которые он обильно цитирует в своих произведениях. В трактате "Crater Hermetis" ("Кратер Гермеса"), написанном около 1494 г., Лаццарелли обнаруживает знакомство не только с "Сефер йецира", но и с теми комментариями к книге, в которых говорится о созданиИ Голема16.

По словам Лаццарелли, человек способен создать живые существа, которые будут служить ему, выполняя Божественную волю. Создание и оживление этих существ он сравнивает с нисхождением Святого Духа на апостолов. Как Иисус - Божественное Слово - наделяет апостолов высшим знанием и высшей силой, так же и человек, будучи подобным Творцу, способен оживить некие существа, используя магическую силу слова17. Лаццарелли отмечает, что намеки на это учение содержатся в Каббале, в частности в трактате "Сефер йецира", согласно которому мудрец способен создать человека, "мистически наложив буквы на части его тела, так как божественное творение было завершено мистическим произнесением слов, которые состояли из букв-элементов". Лаццарелли приводит различные рецепты изготовления Голема, связанные с использованием чистой земли и воды. Вероятно, ему был доступен один из хасидских комментариев, в которых подробно описывается эта практика.

Вернемся, однако, к истории знакомства с "Сефер йецира" в христианской мистике и науке. В начале ХVI в. Этот трактат был переведен на латынь одним из наиболее серьезных христианских каббалистов, знаменитым проповедником кардиналом Эгидио да Витербо (ок. 1465-1532), а в 1552 г. перевод и комментарии к трактату опубликовал католический мистик Гийом Постель (примечательно, что первое издание "Сефер йецира" на иврите появилось лишь в 1562 г.). Постель детально объясняет каббалистические методы буквенных перестановок (тмура, цuруф и т.д.), основываясь на "Сефер йецира". Петер Бонг (ум. в 1601), последователь Пико, публикует трактат по математической каббале и нумерологии, одним из главных источников которого (наряду с Ямвлихом, Кассиодором и пифагорейцами) была "Сефер йецира" с ее мистикой букв и чисел. Он рассуждает о мистическом значении числа 22, соотнося его с "путями мудрости" из "Сефер йецира" (у Бонга "Lib. de formatione"), и утверждает, что "практически все в философии Пифагора происходит от каббалистов".

Наконец, в ХVI в. Иоганн Писторий (1546- 1608), гебраист, католический Священник и христианский каббалист, опубликовал в "Artis Cabalisticae", своей известной антологии переводов и сочинений христианских авторов о каббале, уже упомянутый нами перевод "Сефер йецира", выполненный в Риме еще в конце ХV в. Спустя век немецкий ориенталист крещеный еврей Иоганн Стефан Риттангел (1606-1652) подготовил и выпустил в свет первое двуязычное (на иврите и латыни) издание "Сефер йецира", включающее в себя также и каббалистический комментарий к этому тексту, приписываемый р. Аврахаму б. Давиду из Поскьера. Вскоре после этого Иоанн Штойднер написал сочинение, почти полностью основанное на "Сефер йецира", и комментарии к этому тексту, созданному в XIV в. каббалистом и лжемессией Моше б. Ицхаком Ботарелем. Ученый иезуит Афанасий Кирхер, один из крупнейших христианских исследователей Каббалы ХVII в., посвятил "Сефер йецира" значительную часть своего изложения каббалистических учений в знаменитой книге "Эдип египетский"; в частности, следуя словам "Сефер йецира" - "две буквы строят два дома, три строят 6 домов, четыре строят 24 дома" и т. д., Кирхер подсчитал количество возможных комбинаций 22 букв ивритского алфавита: 1 124 000 727 777 607 680 00018.

Интерес к "Сефер йецира" сохранился и в последующие века. В частности, текст неоднократно цитируется в знаменитой каббалистической антологии "Kabbala Denudata". Разрабатывая проект новой вселенской религии, ее составитель Кнорр фон Розенрот отводил особую роль изучению и использованию иврита как "естественного алфавита священного языка", первоначального языка, языка Адама и Христа. Он писал, что "ни один язык в мире не связан столь тесно с природой; за его простыми, известными нам буквами сокрыты удивительные таинства природы и морали". Исходя из традиции, восходящей к "Сефер йецира", Кнорр и его единомышленники утверждали, что мир сотворен при помощи 22 букв еврейского алфавита и можно отыскать следы этих "букв" в окружающем природном мире, а также в самом человеке19.

В ХVIII в. "Сефер йецира" по-прежнему продолжает интересовать философов, ученых, толкователей библейского текста, однако в это же время интерес к мистическойтрадиции, связанной с буквами еврейского алфавита, проникает в среду зарождающегося масонства20.

Каббала стала одним из составных элементов масонского синтетического учения о древней мудрости, некогда утерянной человечеством, но сохраненной благодаря преемственности тайных обществ. По словам одного из наиболее авторитетных масонских историков, "влияние Каббалы на школы человеческой мысли... со всей своей силой и целостностью перешло к масонству...". Однако необходимо отметить, что в разнообразных масонских системах и группах роль каббалы весьма различна: не обязательно везде она занимает центральное положение. Кроме того, каббалистические идеи зачастую претерпели в масонских учениях такую существенную трансформацию (да и получили их масоны от более ранних христианских каббалистов в заведомо измененном виде), что распознать их там весьма непросто. Так или иначе, наиболее сильно влияла каббала не на регулярное масонство, а на квазимасонские тайные общества и ордена. Прежде всего в их числе следует упомянуть Орден Золотого и Розового Креста, Орден Избранных Коэнов и Орден Азиатских братьев. Постепенно (особенно сильно этот процесс проявился в XIX в.) каббала становится "истинной онтологией франкмасонства" и начинает пониматься как "ключ ко всем тайнам природы".

Нет ничего удивительного в том, что именно еврейская мистика языка оказалась столь важной для масонской доктрины. В масонской "Книге Конституций" (1738) утверждалось: "[Каббала]... связана с сокрытыми и таинственными церемониями. Евреи почитают эту науку и полагают, что с ее помощью .они могут совершать открытия. Они подразделяют свое знание на Спекулятивное и Оперативное... [но] совершенство их мастерства состояло в ... его Буквообзначении, [т. е.] расположении букв слова определенным образом".

Русские масоны XVIII-XIX вв. переняли у зарубежных братьев и наставников интерес к еврейским мистическим учениям. В рукописном наследии русских масонов эпохи Екатерины II и Александра I обнаруживаются многочисленные тексты (переводные и оригинальные), в которых обсуждаются каббалистические концепции бесконечного первоначала Эйн-Соф и эманации сфирот, первочеловека Адама Кадмона и буквенной мистики. Известны и русские переводы ряда собственно каббалистических текстов: "Сефер йецира", фрагменты "Сефер ха-зохар" и "Сефер ха-тмуна", "Шааре ора" Йосефа Гикатиллы и др. Один из масонских переводов "Сефер йецира" ("Сефер Езира") хранится в Российской национальной библиотеке21. Другой перевод, впервые публикуемый нами в настоящем издании, был выполнен в середине XIX в. (после официального запрета масонства) розенкрейцером, членом Теоретического Градуса А.А. Философовым22.

Публикация русского перевода "Сефер йецира"

Текст перевода публикуется по рукописи, хранящейся в НИОР РГБ (Ф. 14. Ед. хр. 676. С. 46-52). Рукопись представляет собой тетрадь (70 листов, предположительно се редины XIX в.), на обложке. которой написано: "Философов А.А. Записки религиозно-мистические"23. Кроме перевода "Сефер йецира", в тетради содержатся небольшие тексты о еврейских буквах, о сфирот, различные таблицы и рисунки, имеющие отношение к каббале,. а также ряд текстов на масонские темы ("Размышление о истории Адонирама", "Нечто о 7 Науках 2-й Степени", и др.). Многочисленные надписи на иврите выписаны четким почерком, часто с огласовками и без ошибок, что свидетельствует о хорошем владении автором (переводчиком) этим языком.

Точно не известно, какая из многочисленных версий краткой редакции "Сефер йецира" легла в основу данного перевода. По всей видимости, наиболее близка она к editio priпceps данного трактата, опубликованного в Мантуе в 1562 г. и послужившего основой для ряда последующих печатных изданий24. Не ставя перед собой задачу предложить подробный комментарий к этому тексту, мы обратили внимание лишь на существенные особенности в интерпретации некоторых фрагментов, возможные ошибки перевода и пропусков слов и частей текста. При анализе пропусков и отличий мы обращались к предварительному критическому изданию "Сефер йецира", предпринятому И. Грюнвальдом. Кроме того, мы сопоставили текст с традиционным изданием краткой версии "Сефер йецира", опубликованным в 1990 г. в Иерусалиме. В некоторых случаях учитывались русские переводы Н.А. Переферковича и И.Р. Тантлевского25. Следует также учитывать, что разделение на главы (парашиот) и разделы (мuшнаот) в данном переводе не соответствует таковому в обычных изданиях краткой версии "Сефер йецира", а также в имеющихся русских переводах.