Все Боги - это Один Единый Бог

ДВАДЦАТЬ ОДИН УРОК МЕРЛИНА.
ВСЕ БОГИ - ЭТО ЕДИНЫЙ БОГ

"Как бесполезно думать о бесконечности,
так же бесполезно молиться многим богам -
но меньше всего пользы молиться
Первому Богу, окончательной полноте и высшему добру.
Своими молитвами мы ничего не приобретем, потому что в
результате все заглатывает пустота".
(К. Г. Юнг, "Семь проповедей к мертвым")


Великий Совет Друидов собирался раз в три года, в канун Дня летнего солнцестояния - дня, знаменующего середину лета. На нем присутствовал двадцать один жрец из всех трех ветвей Веры: ирландской, галльской и веры наших Британских островов. Цель этого Совета состояла в осуществлении руководства и направлении духовных энергий соответствующих наций в рамках одного объединяющего Братства.

Но самым интригующим в этом Совете для меня была его абсолютная секретность: принимались большие меры предосторожности, чтобы скрыть даже место, где он собирался. Думаю, что это делалось в целях безопасности. И я с уверенностью могу сказать, что за все пять лет своего ученичества я ни разу не получил ключа к разгадке этого вопроса. Во время их последней встречи мне пришлось одному дожидаться в Горах, пока закончится это совещание - а оно длилось целые сутки.

В тот день Мерлин с самого рассвета отправился на одну из своих довольно частых "прогулок" по округе, а потом вдруг появился у входа в пещеру в довольно возбужденном состоянии.

- Медвежонок! - позвал он. - Быстрей иди сюда, я должен сообщит тебе замечательную новость. - Он налил себе чашку верескового эля и, сделав глубокий вдох, тяжело опустился на стул. - Делегация Друидов из Малой Британии как раз направила свои паруса к нашим берегам - она везет мальчика, который должен пройти проверку на Совете! - Отставив свое питье Мерлин поднялся и стал быстро ходить по пещере, складывая разбросанные всюду вещи в сумку, которую он всегда брал с собой в дорогу.

- О чем ты говоришь? - спросил я, заинтригованный выражением лица друида. - Какого мальчика... и проверку на что?

- Ах, да, - ответил он, на минуту прекратив свои сборы и облокачиваясь на деревянную скамью, - я, конечно, не рассказывал тебе об этом. Несколько месяцев назад до нас дошли от галлов слухи, что обнаружен мальчик - мальчик, который, по-видимому, обладает памятью и личность одного из наиболее значительных отцов-руководителей нашего Ордена умершего много лет назад.

Мальчика зовут Ганимед и он продолжает поражать даже самых мудрых Галльских Братьев знанием тех секретных сведений о людях и вещах, которых никто просто не может знать. Несмотря на то что это всего лишь парнишка десяти лет от роду, он совершает пешие путешествия, проповедуя и поучая мудрости, совершенно недоступной для его возраста. Многие думают, что столь быстрое его возвращение из Потустороннего мира -это знак, великое предзнаменование: они говорят, что он поможет вернуть Ордену его полноправное состояние. И это похоже на продолжение волшебной истории - ее не считать того, что для окончательного решения вопроса Ганимед должен предстать перед Великим Советом. Если все это окажется правдой, это буде иметь прямое отношение лично ко мне, поскольку того человека, на которого он претендует, я знал еще в годы своего ученичества! Теперь можешь понять, Артур, что это для меня значит?

Да, я мог понять это. И более того, я точно знал, - какой-то глубинной частью своего сознания, - что это имеет значение и для меня тоже. Существует мальчик, даже моложе меня самого, который хвастается своей памятью о значительной прошлой жизни... и который может передать свои знания другим. За время своего обучения у Мерлина я сделал несколько решающих открытий о своих собственных прошлых жизнях. Но за все это время никогда по-настоящему не мог разрешить важнейших вопросов и сомнений относительно повторного рождения - и вот мне предоставляется прямая. возможность! В общем, я решил убедить Мерлина позволить мне сопровожу дать его в этой поездке.

Как и всегда в отношениях с моим учителем, было почти невозможна предсказать хоть с малейшей долей вероятности его реакцию на что бы то ни было - и этот раз не был исключением. У Мерлина (по причине, которой он не считал нужным объяснять), казалось, не было никаких причин для возражений против того, чтобы взять меня с собой, при условии, что будут выполнены два требования: ПЕРВОЕ - я не буду присутствовать на конференции, и ВТОРОЕ - я должен дать согласие проделать путь в оба конца с завязанными глазами (так, чтобы он не нарушил данной им клятвы никогда не открывать места сбора). Кроме того, я узнал, что в первый понедельник после Дня летнего Солнцестояния мальчик Ганимед собирается прочесть публичную проповедь о природе религии, и Друид хотел бы, чтобы я присутствовал при этом событии. Может быть, именно поэтому он так легко дал свое согласие? Мерлин вообще не так часто его давал... и это очень меня удивило.

Итак, ранним утром за три дня до Дня летнего Солнцестояния мы отправились в свой пеший поход. Мы договорились, что я буду идти с незавязанными глазами только до реки Уск, но это не слишком меня беспокоило. Я был счастлив, что Мерлин вообще взял меня с собой, к тому же он достаточно часто проводил меня через Церемонии с завязанными глазами, так что я был уверен в своей возможности сохранять спокойствие, независимо от того, куда меня приведут. Он говорил: "Лишить тело одного из чувств - это попросту означает повысить остроту другого", - и это было действительно так. Вскоре в поле нашего зрения появилась река Уск и мне пришлось завязать глаза.

С этого момента я вдруг понял, что мы идем не одни. Через каждую сотню шагов я слышал приглушенный шелест крыльев среди ветвей, который свидетельствовал о том, что мой новый друг - сова Ноас - решила сопровождать меня в этом путешествии. В последние полгода большая птица избрала местом своего обитания утесы, которые окружали нашу пещеру, вместо того чтобы поселиться вместе с Соломоном и с нами - к тому же между нами установилась тесная и не совсем обычная связь. Часто, казалось, мы с птицей вели молчаливый разговор на ту или иную тему, чаще на большом расстоянии или во сне... или в часы, когда наступали сумерки.

Если не считать коротких привалов для того, чтобы поесть, мы продолжали идти до самого вечера - Мерлин направлял меня, положив руку мне на плечо. Только по звукам или по ощущению солнечного тепла на своем лице я знал, что мы прошли через город, пересекли две большие дороги и держали свой путь, в основном, на юг. Все это для меня было похоже на игру! Я предполагал, что мы прошли через Карлеон, пересекли Уск, а потом Хафрин. Как я торжествовал в душе, что я все это "вижу"; к тому же я подозревал, что Мерлин об этом прекрасно знает.

После двух дней такого путешествия я вдруг почувствовал, что пейзаж изменился. Звуки больше не угасали в открытом пространстве и прохладная тень сменила прогретый солнцем воздух. Мы находились в лесу. "Деревья" - громко сказал я, как будто с моих глаз вдруг упала повязка. Не было сомнения, что мы идем по узкой тропе в чаще леса: свет стал тусклым, толстые ветви иногда преграждали нам путь. Уже почти спустилась ночная тьма, и мы выбрали для своего привала большую дуплистую иву, устланную слоями сухих листьев. Мы поужинали при свете звезд, пробивающемся сквозь ветви дерева, потому что Мерлин категорически запретил зажигать какой бы то ни было огонь. (Причину своего странного упорства он не стал объяснять, а только сказал, что "здесь растут деревья другого вида, которые не считают нужным заниматься благотворительностью - огонь может опалить свежую летнюю листву".)

С этим мы уснули. Но я знал, что он уклонился от ответа просто из опасения, чтобы я не обнаружил места нашего пребывания - но я только самодовольно усмехнулся, потому что я точно знал, где мы находимся. Несмотря на то, что я шел с завязанными глазами, и на все остальные предосторожности, я с полной определенностью мог сказать, что мы находимся в древнем таинственном Нью-Форест, в самой восточной точке Королевства Думнония.

В эту ночь мне являлись... видения, которых никогда не бывало прежде, Они вселяли ужас: всякий раз меня окружали группы деревьев, больших и малых - деревьев, доведенных до страшного возбуждения каким-то врагом, о котором я ничего не мог сказать. Они приходили ряд за рядом, у некоторых были копья или дубинки, или горящие головешки - другие были вооружены только своей ненавистью. Но все они объединились против общего бедствия, готовые и горящие желанием вступить в последнюю битву за жизнь и за свои ветви. Когда они огромной толпой двинулись вперед, пыль, поднятая их движением, покрыла все вокруг - и я проснулся от удушья, широко хватая ртом воздух, капли пота стекали по моему лицу. (с)